Нарушение субординации Хьюза Томпсона

Интересно, что чувствовал Лоуренс Колберн, глядя через перекрестье прицела на сослуживцев. Их было больше, они были вооружены, но на вертолёте стоял M60, способный выдавать 500 выстрелов в минуту, и против Лоуренса Колберна у пехотинцев шансов не было. Тем более, его поддерживал бортинженер Гленн Андреотта и непосредственный начальник — уоррент-офицер Хьюз Томпсон. Им было по 20−25 лет. Столько же было лейтенанту Бруксу, который стоял перед пулемётом Колберна и давился от злости.

Военные аналитики того времени с самого начала говорили, что американцы не сумеют толково воевать во Вьетнаме. Ладно там армия — американцы лучше вооружены, лучше обучены, лучше во всём. Но, простите, есть ещё партизаны, всякая тропическая гадость вроде москитов, болота и так далее. Иного варианта, кроме применения тактики выжженной земли, просто не было. Американцы были вынуждены уничтожать всё, что могло так или иначе помочь партизанам — рисовые поля, деревни, простых жителей. Привет, напалм, никакого гуманизма. Это вызывало у местных ещё большую ненависть к агрессору.

Ну и да, конечно, среди агрессоров был Хьюз Клауэрс Томпсон-младший.

48-й батальон Национального фронта освобождения Южного Вьетнама сильно раздражал местное американское командование и офицеров 11-й лёгкой пехотной бригады 23-й пехотной дивизии «Америкал» в частности. Вьетконговцы вели эту чудовищно подлую, как показывали в патриотических американских фильмах, войну со всеми вытекающими: ловушками с кольями, засадами, заманиванием американцев в болота и так далее. В начале марта 1968 года поступила информация о том, что штаб 48-го базируется в деревенской общине Милай или где-то неподалёку, в Микхэ или Сонгми. На 16 марта была назначена военная операцию по подавлению скользкой вьетнамской гадины. Для того, чтобы солдаты не стеснялись применять силу, среди них была распространена информация о том, что мирных жителей в деревне не будет, они все разойдутся по полям и лесам, а будут в деревне только партизаны. Так или иначе, давить было приказано всех, а деревню превратить в чёрное выжженное поле, чтобы вьетконговские солдаты не могли использовать постройки в своих антиамериканских целях.

Но всё это было чистой воды дезинформацией. Никого штаба в деревне не было, а полтора партизана (в каждой вьетнамской деревне полтора партизана обязательно присутствовали) ещё несколько дней назад ушли в леса. В итоге, когда в 8 часов утра тяжеловооружённые американские силы вышли к Милай и Сонгми, стрелять им было особенно не в кого, кроме работающих на рисовых полях крестьян. Но приказы не обсуждаются.

Милай, Микхе, Биньтэй были деревнями, а стали кладбищами. Солдаты просто шли вперёд, поливая безоружных вьетнамцев огнём, а дома поджигали или закидывали гранатами. Сразу стоит отметить, что подобных расправ в ходе вьетнамской войны американцы учинили как минимум десяток — это только известных. Впрочем, многим американцам подобные расправы были неприятны. По крайней мере, после войны многие говорили, что не стреляли, а только делали вид, потому что убивать женщин и детей — фи. Кто-то из них не врал.

А пилот Хьюз Томпсон наблюдал за происходящим с воздуха — и был крайне возмущён тем, что имел возможность видеть. И в какой-то момент принял идущее вразрез с приказом решение вмешаться. Собственно, вот его вертолёт в тот самый день, снят во время возвращения на базу:

Впрочем, понять что-то с воздуха было довольно трудно, и в правильном понимании Томпсоном ситуации сыграл роль случай. Ещё до начала операции он проводил предварительный разведывательный полёт над этими территориями и обнаружил двух подозрительных вьетконговцев, бегущих через поле (это и были те самые полтора партизана). Он отдал им приказ сдаваться, что они и сделали, не переть же против пулемёта. Их связали и посадили в вызванный эвакуационный вертолёт, чтобы отвезти на базу для допроса. Второй находкой Томпсона стали несколько скрывавшихся в страхе вьетконговских крестьян, пострадавших во время боёв (не первый день шла война); некоторым требовалась медпомощь. Томпсон оставил им зелёную дымовую шашку, чтобы опознать это место и обещал привезти американского врача из части. Потом он полетел в часть — дозаправиться, доставить «языков», позвать медвертолёт.

Рядовой Дастин поджигает крышу хижины.

Примерно часов в 9 он вернулся на то же место — и обнаружил, что лечить уже некого. На месте хижины, где прятались раненые — выжженная земля. Это вызвало некоторые подозрения. Томпсон знал, что операция направлена против партизанского командования, но в хижине были просто невооружённые крестьяне!

Все кровавые фотографии, кстати, сделаны армейским фотографом Рональдом Хэберли.

Томпсон начал облетать местность и увидел ещё одну картину, впоследствии ставшую довольно известной. Примерно в 200 метрах от деревни, на поле капитан Эрнест Медина подошёл к уползающей от него раненой вьетнамской девушке, наступил ей на спину ногой — и выстрелил в голову. Вот она, Хэберли снял её труп позже, по указанию Томпсона.

Потом Томпсон понял, что так — повсюду. Он тут же передал по радио на базу следующее сообщение: «Мне кажется, что тут происходит слишком много невынужденных убийств, что-то тут не так. Повсюду трупы, мы видели полную тел канаву. Тут что-то неправильно!»

А потом он увидел группу людей, прячущуюся в какой-то то ли канаве, то ли самопальном бомбоубежище, и американских солдат, направляющихся к последним с автоматами. И он посадил свой вертолёт прямо между своими и чужими.

За 10 секунд до расстрела. Снимок Хэберли.

К вертолёту подошёл сержант Дэвид Митчелл и спросил, зачем Томпсон приземлился. Тот, надеясь всё-таки на лучшее, спросил в ответ: нельзя ли чем-то помочь прячущимся людям. Митчелл ответил, что единственная помощь, которая им нужна — это пристрелить их к чертям собачьим. В этот момент подошёл и командир подразделения, лейтенант Уильям Келли — старше по званию, нежели пилот Томпсон (уоррент-офицер — это аналог прапорщика).

— Что происходит, лейтенант? — спросил Томпсон.
— Это моё дело.
— Что такое, кто эти люди?
— Я просто выполняю приказ.
— Какой приказ? Чей приказ?
— Я просто выполняю…
— Но это гражданские, они не вооружены, сэр!
— Слушайте, Томпсон, это моё дело, я здесь командую, это не ваша забота.
— О да, отличная работа…
— Садитесь в свой вертолёт и занимайтесь тем, чем должны!

Вот он, Келли. После войны уже. Но до суда ещё.

В этот момент в Томпсоне происходила борьба: пойти против субординации или против собственной совести. Митчелл тем временем расстреливал из пистолета прячущихся в канаве людей. Томпсон вернулся в вертолёт и поднял его в воздух — и тут совесть победила субординацию.

Спасти тех, кто попал в руки Келли и Митчеллу, Томпсон уже не мог. Поэтому он полетел к северо-восточной части деревни, где с воздуха увидел группу из десяти крестьян, бегущих ко входу в самопальное бомбоубежище. За ними неспешно шли, постреливая по хижинам, солдаты из 2-го взвода. Томпсон принял сильное решение — он посадил свой вертолёт поперёк, между убегающими крестьянами и наступающими американцами. Бортстрелку Колберну он сказал: если американцы начнут стрелять по вертолёту или по вьетнамским крестьянам — бей на поражение, обещай мне. Плевать, что свои.

Потом он выпрыгнул из вертолёта и пошёл к лейтенанту Стивену Бруксу, командиру взвода. «Я просто хочу увести невинных людей», — сказал он, — «их нужно вывести из бомбоубежища и эвакуровать». «Мы тебе поможем, конечно, сейчас гранату кинем в бомбоубежище, всего и делов-то», — ответил Брукс, не понимая пока, в чём вопрос. «Прикажите своим людям оставаться на месте, есть лучший способ, чем убивать», — сказал Томпсон.

«Бортстрелок будет стрелять, если вы тронете хоть одного из этих людей», — сказал Томпсон. И Брукс, старший по званию, заткнулся.

Томпсон вызвал с базы два больших вертолёта Bell UH-1С Iroquois (пилоты Дэн Мильенс и Брайан Ливингстон) для эвакуации. 11 вьетнамцев увезли. Всё это время, пока подлетали вертолёты эвакуации, Колберн держал людей Брукса под прицелом. Как только те улетели, вертолёт Томпсона тоже поднялся в воздух.

«Беллы» (правда, это модификация Bell UH-1D):

На обратном пути Андреотта заметил в одной из канав, полных трупов, какое-то движение. Они сели и нашли среди тел чудом выжившего мальчика по имени До Хо (по некоторым источникам — До Ба) — его сразу отвезли в военный госпиталь.

Труп в колодце.

По возвращению на базу Томпсон сразу написал рапорт. Он понимал, что нужно действовать быстро — пока свой рапорт не написал Брукс. Потому что действия Томпсона пахли трибуналом. А мы знаем, что такое трибунал в военное время. Заодно Томпсон довёл до командира всей операции подполковника Фрэнка Баркера информацию о том, что происходит в деревне. Баркер тут же связался с упомянутым капитаном Мединой, начальником «на месте»; по непосредственному приказу последнего операция была прекращена. Таким образом, Томпсон спас ещё кучу народа — уже косвенно.

На этом снимке рядовые Мауро и Видмер волокут рядового Картера. Он сам выстрелил себе в ногу, чтобы оказаться раненым и не принимать участия в резне. Под шумок ему не было предъявлено никаких обвинений в дезертирстве, рана была названа боевым ранением.

Но всё это физика. Последующей лирики было значительно больше.

На следующий же день Томпсон отправил официальный рапорт об убийствах полковнику Орэну Хендерсону, командиру 11-й пехотной бригады. Информация разошлась, были отменены аналогичные операции, запланированные к проведению в нескольких других деревнях. Томпсон практически сразу получил за свои действия награду — Крест лётных заслуг.

Формулировка была такова: «За спасение ребёнка, попавшего в интенсивную перестрелку» и за то, что «его правильные решения существенно улучшили вьетнамско-американские отношения в оперативной зоне». Грамоту, в которой это было сказано (придававшуюся к награде) Томпсон демонстративно скомкал и выбросил, выйдя из комнаты, где награда была вручена. До конца войны он продолжал летать на своём OH-23 Raven.

Но после войны дело снова всплыло. В 1969 году Пентагон затеял пересмотр и изучение военных преступлений американцев во время Вьетнамской войны. Томпсон, Колберн, Келли и прочие участники резни отчитывались лично перед генералом-лейтенантом Уильямом Пирсом, главой комиссии. Сенатор Мендель Риверс, гражданский представитель, присутствовавший в комиссии, требовал наказать Томпсона за то, что тот поднял оружие на своих, по всей строгости закона; когда это не удалось (военные были на стороне Томпсона), Риверс, будучи публичным человеком, распространил «свою» версию произошедшего. С его подачи общественность, воспитуемая с официальной позиции «американцы — хорошие, вьетнамцы — плохие», стала воспринимать Томпсона как предателя. Ему приходили письма ненависти, ему размалёвывали дом, бросали на крыльцо мёртвых собак.

Он дослужился до майора и ушёл из армии в 1983 году, в возрасте 40 лет.

Бортинженер Гленн Андреотта, спасший мальчика из канавы мёртвых, всего этого не видел. Он погиб менее чем через месяц после резни, 8 апреля 1968 года — вертолёт, на который он был назначен, сбили из пулемёта. Вот Андреотта в 1967 году, ему 19 лет.

Лейтенант Уильям Келли попал под трибунал. 5 сентября 1969 года ему было предъявлено обвинение в убийстве 104 мирных жителей. Масла в огонь подлил репортёр Сеймур Херш, получивший за расследование резни в Сонгми Пулитцеровскую премию 1970-го года: Херш выяснил, что жертв, пострадавших непосредственно от подразделения Келли, было ещё больше — 109. 29 марта 1971 году Уильям Келли был признан виновным в 22 преднамеренных и невынужденных убийствах и приговорён к пожизненному заключению в тюрьме Форт Ливенворт.

Президент Никсон удовлетворил прошение адвокатов Келли и разрешил заметить заключение в тюрьме на домашний арест, под которым Келли жил до 3 мая 1974 года; в 1974-м Никсон окончательно помиловал Келли. Конечно, последнего лишили всех наград, пенсии и так далее. Единственное интервью, которое Келли дал по поводу резни, случилось в 2009 году. Он ничего не сказал в нём, кроме того, что всю жизнь сожалеет о том дне, о людях, которых убил.

Карикатура на Келли:

Келли в 2009 году:

Бортстрелок Лоуренс Колберн ушёл из армии сразу после войны, женился и завёл маленький бизнес по ремонту лыжного оборудования. Трибуналы его почти не трогали, кроме как свидетеля.

Капитану Эрнесту Медине были предъявлены обвинения в отданных им преступных приказах — убивать простых людей. В августе 1971 года, несмотря на все свидетельские показания, Медина был полностью оправдан — всё повесили на его подчинённого Келли. Оправдание Медины стало известным прецедентом и получило название «Medina standard», по которому виновником «назначался» только непосредственный исполнитель приказов (Медина вроде как сам участия не принимал — показания Томпсона о женщине никто подтвердить не смог — а приказ отдал неверный, потому что не знал обстановки). Впоследствии на прецедент опирались неоднократно. Адвокат Ли Бейли, сумевший защитить Медину, получил всеамериканскую известность.

Счастливый Медина после оправдания:

Одним из свидетелей обвинения был фотограф Рональд Хэберли, автор кровавых фотографий, встречающихся в посте. Но даже его фотодоказательства не помогли.

Тем не менее, в связи с резнёй было наказано ещё несколько офицеров и солдат разных рангов. Самым старшим по рангу стал генерал-майор Сэмьюэль Костер, который в 1970 году вместе с ещё 13-ю высшими офицерами попал под трибунал за попытку сокрытия военных преступлений, в том числе и резни в Милай. Костера по итогам понизили на одно звание (до бригадного генерала) и лишили нескольких наград. Всего под трибунал попало около 30 человек, но почти всё свалили в итоге на Келли.

Костер:

Что было потом? Потом был документальный фильм «Четыре часа Милая» (Four Hours in My Lai) 1989 года. Томпсон и Колберн давали для него интервью.

Потом была одноимённая книга — в 1992 году.

Потом была Солдатская медаль, которую получили все три героя в 1998 году (Андреотта — посмертно). Во время награждения была произнесена, наконец, правильная формулировка — о спасении более чем десятка людей и о том, что эти трое остановили военное преступление. К слову, вручать сначала собирались лишь Томпсону, но он сказал, что примет медаль, только если её получат все трое. Снимок с вручения:

В 1998 году Томпсон и Колберн приехали по приглашению в ту самую деревню Милай. Две женщины из группы спасённых — Ти Нанг и Фам Ти Нан — до сих пор жили там. Встречу показывало телевидение. Томпсону и Колберну доверили честь открыть новую деревенскую школу. Их принимали как героев. Заслуженно, что сказать.

Хью Томпсон умер в 2006 году в возрасте 62 лет. Его хоронили с почестями, президент лично высказал свои соболезнование родным и близким.

На этом снимке — Хью Томпсон, Лоуренс Колберн, спасённый Андреоттой выросший До Хо (или До Ба) мальчишка, младший сын Колберна. 1998 год.

До Хо собирает электронику на каком-то заводе в Хо Ши Мин-сити. На нижеследующем снимке ему 42 года (2002, второй визит Колберна в деревню), он не женат, судя по его рассказам, большого счастья в жизни у него нет. Но он жив, и это главное. Он рассказал, кстати, что из госпиталя он ушёл сам через два дня и прошагал 10 миль (ему было 8 лет!) обратно в деревню, где сам нашёл и похоронил своих родителей — и продолжал жить один.

В деревне есть мемориал.

Главное, что есть люди, способные нарушить приказ, если этот приказ глуп и жесток. И способны отстоять своё право его нарушить.